Алексей последнее время даёт очень много разных интервью, ему задают уйму вопросов и всё равно хотелось бы о своём кумире знать ещё больше. Мне кажется, что на все вопросы которые только можно он уже ответил, те кто следит за творчеством Алексея, знают о нём наверное больше, чем Лёша сам о себе.
Предлагаю Лёше немного помочь - пусть все кто заходит на сайт, что бы что то для себя уточнить об Алексее Матиасе оставляют свои вопросы, ну а кто знает ответ на этот вопрос попробует ответить вместо Алексея, если конечно владеет информацией, а возможно и процитирует ответ самого Алексея из какого то интервью, а здесь на сайте они есть практически все. 
Надеюсь что очень скоро в этой теме на наши вопросы будет отвечать сам Лёша.
Так одним из вопросов который интересовал многих был вопрос "Откуда псевдоним Матиса". В одном из последних интервью Лёша ответил
- Алексей, всем известно, что Матиас ваш сценический псевдоним. А вот почему выбрали именно это имя, знают не все…
– Сейчас это сложно рассказать, потому что это безумно длинная история. Но могу вам открыть, что это имя связано с художником Матиасом.
Не знаю какой именно Матиас имеется в виду, возможно известный немецкий художник эпохи Возрождения Матиас Грюневальд . Кстати, очень неоднозначный художник. О нём очень интересные отзывы.
Матиас Грюневальд, страшная фигура. Дюрер, и тот кажется рядом с этим порывистым, жестоким, не знающим ни в чем удержу художником, осторожным, благоразумным и размеренным. В Грюневальде все «спазм», все вопль души; иногда же в его искусстве начинают петь переливчатые гимны такой силы, такой звучности, что даже не знаешь, как относиться к ним: не то это разверзлись небеса, не то бесовский кошмар.
Во-первых, нас должно поразить полное подчинение этих декораций пейзажей световым задачам. Позади его чудовищного «Распятия», перед которым неодолимо тянет так же биться и кричать, как бьется и кричит бросившаяся на колени Магдалина, стелется синий, «мертвенный» мрак, весь насыщенный грозовым электричеством. Еще секунда – и сверкнет молния, которая все разрушит, все низвергнет, обдавая убийственным светом группу первого плана.
Распятие. Изенхеймский алтарь. 1510-1515.
Такая сверхъестественная молния и сверкнула на одной из створок того же алтаря, – но не смерть принесла она людям, а жизнь: лучезарным солнцем возносится Спаситель из гроба и ослепляет стражу цветным сиянием своего широкого ореола. Тихо блещут в ответ на этот праздник земли, разбросанные в далекой синеве звезды.
Воскресший Христос. Изенхеймский алтарь. 1510-1515
Далее райская сказка: Мадонна сидит среди гористого изумительного пейзажа (здесь как будто сказывается влияние гравюр Дюрера) и нянчит милого Младенца. Слева же, вместо скромного жилища супруга – плотника Иосифа, образовался какой-то невероятный дворец-киворий, из которого нескончаемой вереницей несутся ангелы-музыканты, льются потоки звуков и лучей. Ангелы же легким полетом мчатся из сгустившейся у вершины отдаленной горы грозовой тучи. Наконец, в картине, изображающей за беседой святых Пустынников, мы видим снова какое-то подобие кошмара. Точно чудовищное наводнение разразилось только что над местностью: все поломано, все испорчено, все загрязнено тиной, свисающей гадкими прядями со скал и деревьев. Одинокая пальма, уцелевшая чудом, не вносит отрады в эту печальную картину; и она производит впечатление чего-то гадкого, растрепанного. Но изумительнее всего и в данной картине ее зеленый свет, унылый, печальный. В этой мощи «пейзажных экспрессий» и в способности доводить световые эффекты каждый раз до какого-то предела – главная сила Грюневальда.
Потрясенный картинами Изенгеймского алтаря, спрашиваешь себя; да неужели это все, неужели нет продолжения, еще и еще подобных вещих слов? Что за загадка, что почти все остальное творение Грюневальда исчезло? Или же мастер всего только и написал то, что дошло до нас? Действительно, оно имеет характер синтеза – синтеза не только личного, но и всего средневекового искусства, всей готической церковной поэзии. Кто скажет, с каким трудом, благодаря каким исканиям удалось художнику передать свои видения, которыми он никому из живописцев в частности не обязан? То, что теперь кажется нам точно вылившимся в одном порыве, что кажется плодом мгновенного вдохновения, – не есть ли это результат долгих одиноких мечтаний, то восторженных, то мучительных, – мучительных, как те терзания, которым Грюневальд подвергает св. Антония в последней створке Изенгеймского ретабля?
Искушение святого Антония. Изенхеймский алтарь. 1510-1515
Хотя есть и другие художники под именем Матиас........
Когда нибудь Лёша обязательно уточнит какой художник имелся в виду....
Отредактировано svetlana (13-06-2010 22:36:29)
